Джордано Бруно

Диалог первый

Собеседники:
Себасто, Саулино, Корибант

Себасто. Хуже всего будет, если скажут, что вы приводите метафоры, рассказываете басни, рассуждаете в притчах, плетете загадки, собираете сравнения, обсуждаете тайны, разжевываете образы.

Саулино. Но я говорю именно так, как оно есть; и потому что это действительно так, я предлагаю его вашим глазам.

Корибант. Иначе говоря, без прикрас, ясно, искренно; и я хотел бы, чтобы это было так, как вы говорите, то есть добросовестно.

Саулино. Если богам угодно, то уж лучше было бы, если бы вы не обманывали нас вашей жестикуляцией, ученой тогой, бородой и поднятыми бровями: так, например, если бы вы, что касается ума, «искренно, ясно и без прикрас» показали нашим глазам идею педантства.

Корибант. Довольно. — Так что мудрость вела вас от одного места к другому, от престола — к престолу?

Саулино. Да.

Себасто. Надо, чтоб вы рассказали нам кое-что также относительно нового замещения этих престолов.

Саулино. Не сейчас, если вы еще не готовы дать мне возможность выяснить побольше вопросов, спрашивая и подталкивая мою память, в которой без этого не всплывет и трети серьезных мыслей, достойных рассмотрения.

Себасто. Я, говорю по правде, отношусь настолько сдержанно к желанию узнать, кто именно волей отца богов будет наследником двух престолов — северного и южного полушарий, что согласен ждать тысячу лет, чтобы увидеть конец вашего рассказа, хотя он любопытен, полезен и полон достоинств. И ваша тема лишь постольку подстрекает мое желание познакомиться с ней, поскольку вы откладываете возможность послушать о ней.

Корибант. В самом деле, отсроченная надежда печалит дух, или душу, если выразиться удачнее; ведь это указывает на пассивный характер. 

Саулино. Хорошо. Так как вы больше не волнуетесь в ожидании разрешения вопросов, то знайте, что на ближний престол, примыкающий к тому месту, где была Малая Медведица, и куда, как вам известно, была возведена истина, когда известным вам образом убрали Большую Медведицу, — провидением вышеназванного совета богов была посажена ослиность абстрактная, а там, где вы еще видите вашим воображением реку Эридан, совету богов угодно, чтоб там воссела ослиность конкретная, дабы во всех трех небесных областях могли бы созерцать ослиность, которая при двух факелах была как бы скрыта на пути планет, где находится чашечка созвездия Рака.

Корибант. «Отыдите прочь, нечестивцы...» Это святотатство, профанация: вздумать представить себе (что в действительности невозможно) рядом с выдающимся и почитаемым престолом истины —восседающей идею столь нечистого и постыдного образа, как осел, который учеными египтянами в их иероглифах признавался образцом невежества. Об этом свидетельства Горус Аполлон, многократно повторяя, что вавилонские жрецы посредством ослиной головы, приставленной к человеческому туловищу и шее, не раз обозначали невежественного и не поддающегося обучению человека.

Себасто. Нет нужды обращаться к египетским временам и местам, потому что не было и нет народа, который в принятых им формах речи не подтверждал бы слов Корибанта.

Саулино. По этой-то причине я и откладывал рассуждения об этих двух престолах-созвездиях к концу. Я имел в виду, что при моих навыках высказываться и мыслить вы сочтете меня болтуном и с меньшим доверием и вниманием будете продолжать слушать мое описание преобразования других небесных престолов, если предварительно длинной последовательностью предложений вы не будете подготовлены к слушанию сей истины. Ведь известно, что эти два престола сами по себе заслуживают во всяком случае столько же внимания, сколько богатств заключается в этой теме. Но, все-таки, неужели вы никогда не слышали, что безумие, невежество и ослиность этого мира суть мудрость, знание и божественность в другом мире?

Себасто. Так говорят первые и главные теологи, но никогда не принято было говорить в столь широком смысле, как у вас.

Саулино. Это потому, что никогда вопрос этот не был объяснен и освещен так, как я готов выяснить и осветить вам теперь.

Корибант. В таком случае говорите, мы будем внимательно слушать вас.

Саулино. Так как вы не пугаетесь, когда слышите слова: «осел, ослиность, глупость, невежество, безумие», то прежде всего я хочу обратить ваше внимание на одно соображение и напомнить место из озаренных божественным светом каббалистов. Они иными, не глазами Линкея, другими, не аргусовыми очами, углублялись, не скажу, до третьего неба, но в глубокую бездну надмировой и бесконечной божественной вселенной для созерцания десяти сефиротов, на нашем языке называемых членами и одеяниями. Они проникали, видели, понимали, насколько допустимо человеку говорить об этом. Там находятся степени: Кетер, Хокма, Бина, Хесед, Гебура, Тиферет, Нецах, Год, Иесод, Малхут. Первая по нашему называется короной, вторая — мудростью, третья — провидением, четвертая — добротой, пятая — силой, шестая — красотой, седьмая — победой, восьмая —похвалой, девятая — устойчивостью, десятая — царством. Говорят, что им должны соответствовать десять разрядов умов, из которых первый назван у каббалистов Хайот Геккадос, второй — Офаним, третий — Арелин, четвертый — Хасмалин, пятый — Хоахим, шестой — Молахим, седьмой — Элохим, восьмой — Бенелохим, девятый —Малеахим, десятый — Ишим. Первый разряд называется по-нашему, святыми животными или серафимами, второй — образующими колесами, или херувимами, третий — ангелами силы, или престолами, четвертый — изобразителями, пятый — властями, шестой — добродетелями, седьмой — начальниками, или богами, восьмой — архангелами, или сынами богов, девятый — ангелами, или вестниками, десятый —особыми душами, или героями. Отсюда в мире чувственном образуется десять сфер: 1) первая подвижная, 2) сфера звездная, или восьмая сфера, или свод небесный, 3) небо Сатурна, 4) небо Юпитера, 5) Марса, 6) Солнца, 7) Венеры, 8) Меркурия, 9) Луны, 10) подлунный Хаос, разделенный на четыре стихии.

К этим сферам приставлены десять двигателей, или им прирождены десять душ: первая — Метатрон, или князь ликов, вторая — Рациэль, третья — Цафциэль, четвертая — Цадкиэль, пятая — Камаэль, шестая — Рафаэль, седьмая — Аниэль, восьмая — Микаэль, девятая — Габриэль, десятая — Самаэль. Под ними же находятся четыре князя ужаса, из которых первый господствует над огнем и называется у Иова бегемотом; второй — господствует над воздухом и называется вообще, а в частности у каббалистов, Вельзевулом, то есть князем мух, то есть нечистых летающих; третий господствует над водами и называется у Иова Левиафаном; четвертый — первенствующий на земле, скитается и обходит ее, у Иова он назван Сатаной. Так вот, смотрите: и здесь, где, согласно каббалистическому откровению, находится Хокма, чему соответствуют формы, или колеса, называемые херувимами, влияющие на восьмую сферу, — и здесь, где пребывает добродетель ума Рациэль, осел и ослиность суть символы мудрости.

Корибант. Гора родила мышь.

Саулино. Некоторые талмудисты дают нравственное истолкование такого нарастания, древа, лестницы или зависимости, говоря, что осел потому есть символ мудрости у божественных сефиротов, что тот, кто хочет проникнуть в секреты и тайные средства сефиротов, должен непременно обладать умением быть воздержанным и терпеливым, имея ослиные морду, голову и спину, — должен иметь дух скромный, покорный и низкий и чувства, которые не отличают чертополоха от салата.

Себасто. Я скорее поверил бы, что евреи заимствовали эти тайны от египтян; последние же стремились превознести до небес, для того, чтобы скрыть некоторую постудную особенность.

Корибант. Докажите!

Себасто. Египтянами было сделано изображение персидского царя Артаксеркса Оха, их врага, в виде осла. Когда вскорости Артаксеркс победил их и взял в плен, он заставил их поклоняться изображению осла и приносить ему в жертву быка, которого египтяне обожали издавна; царь насмехался над тем, что они стали приносить Аписа в жертву ослу. Тогда египтяне, чтобы облагородить позорный культ и скрыть это пятно, придумали разумные доводы в защиту культа осла, в котором то, что было предметом порицаний и насмешек, стало для них предметом уважения. Таким образом, впоследствии в деле обожания, поклонения, созерцания, почитания и прославления они сделали осла архетипом, каббалистическим, сефиротическим, метафизическим, идеальным, божественным ослом. Кроме того осел есть животное Сатурна и луны; и евреи по природе, уму и судьбе — люди сатурнические и лунные, народ всегда низкий, раболепный, корыстолюбивый, уединенный, необщительный — они грубо презирают другие племена, которыми по разным причинам они соответственно презираемы. Но евреи находились в плену и рабстве у египтян, которые их использовали так же, как и ослов, для переноски поклажи и работы на стройках; и отчасти потому, что среди евреев имелись прокаженные, а отчасти потому, что на основании разговоров с евреями египтяне считали, что у этих их больных господствовали сатурнические и ослиные настроения, некоторые египтяне хотели, чтобы евреев изгнали из пределов их страны, отдав им идола золотого осла; последний из всех богов казался наиболее подходящим этому племени, столь враждебному и неуступчивому к другим, как Сатурн отличен от прочих планет.

Поэтому евреи остались с собственным культом, отбросив другие египетские праздники, и в честь своего Сатурна в образе осла праздновали субботу31 и в честь своей луны — молодой месяц, новолуние; так что для еврейских каббалистов не только один, но все сефироты могут быть ослиными.

Саулино. Вы говорите много верного, много близкого к истине, кое-что подобное истине, а кое-что противоречащее истинной и проверенной истории. Поэтому, хотя вы и высказываете некоторые верные и хорошие мысли, вы ничего не говорите хорошего и истинного, презрительно насмехаясь над этим святым племенем, от которого произошел весь тот свет, который светит в мире и поныне и обещает светить еще в течение стольких веков. Таким образом, вы упорствуете в своей мысли, считая осла и ослиность достойными глумления, что хотя и имело место у персов, греков и римлян, но не считалось низким у египтян и у евреев. Поэтому некоторые ложно и обманно утверждают, что религиозный культ осла32 произошел от силы и насилия, тогда как он скорее всего установлен разумом и берет свое начало вследствие предпочтения его другим культам.

Себасто. В качестве примера — сила, насилие, разум и предпочтение Артаксеркса Оха.

Саулино. Я говорю о божественном внушении, природной доброте и человеческом уме. Но прежде чем перейдем к доказательствам, подумайте немного, считали ли и должны ли были считать низкой идею осла и влияние ослов эти евреи и прочие участники и сотоварищи их по этому культу. Смотрите, разве патриарх Иаков, празднуя рождение и обрезание своего потомства, разве отцы двенадцати колен, представленные двенадцатью животными, горели желанием отказаться от осла? Разве вы не заметили, что Рувима он назвал бараном, Симеона — медведем, Левия — конем, Иуду — львом, Завулона — китом, Дана — змеей, Гада — лисой, Асира — быком, Неффалима — оленем, Иосифа — овцой, Вениамина — волком, а рожденного шестым, Исахара, он назвал ослом, сказавши ему на ухо, как завещание, такое прекрасное, новое и таинственное пророчество: «Исахар — осел крепкий, лежащий между протоками вод; и увидел он, что покой хорош и что земля приятна; и преклонил плечи свои для ношения бремени и стал работать в уплату дани».

12 священных колен здесь, на земле, соответствуют 12 высоким знакам зодиака, которые находятся в поясе небосвода. Это видел и объявил пророк Валаам, когда с высокого места на холме ему представились племена, отдельно находившиеся в двенадцати месторасположениях на равнине. Валаам сказал: «Блажен и благословен народ Израиля, вы — звезды, вы — 12 знаков, расположенных в таком прекрасном порядке стольких плодовитых стад. Ваш бог обещал, что потомство вашего патриарха Авраама станет таким многочисленным, как звезды на небе, то есть в соответствии с 12 знаками зодиака, которые вы назовете именами 12 зверей». — Здесь вы видите, как просветленный богом пророк, который должен был благословить их на земле, влез на осла и поехал, чтобы предстать перед ними; посредством ослиного голоса получил указание о божьей воле, при помощи ослиной силы доехал до них, сидя на осле, протянул руки к шатрам и благословил этот божий, святой и благословенный народ, чтобы сделать ясным, что эти сатурнические ослы и прочие скоты, на которых имели влияние названные сефироты, благодаря ослу-прообразу должны быть участниками столь великого благословения посредством осла естественного и пророческого.

Корибант. Итак, есть много родов осла: золотой, прообразный, ризный, небесный, умственный, ангельский, животный, пророческий, человеческий, скотский, языческий, этический, гражданский и экономический; или же осел эссенциальный, субсистенциальный, метафизический, физический, ипостасный, понятийный, математический, логический, моральный; или же высший, средний и низший осел; или же умопостигаемый, чувственный и воображаемый осел; или же идеальный, природный и понятийный; или же существующий до многого, во многом и после многого33, — так что продолжайте, чтобы медленно, по ступеням, шаг за шагом, яснее, выше и глубже нам добраться до удачного конца.

Саулино. Если перейти к нам, то пусть вам не покажется странным, что ослиность была посажена на небесном престоле при распределении кафедр в созвездиях, которые находятся вверху этого мира и телесной вселенной; ведь осел должен иметь соответствие и представлять в себе самом некоторую аналогию с высшим миром. Корибант. Кроме того и князь перипатетиков, Аристотель, объявил в начале первой книги «Метеорологических размышлений», что этот чувственный мир настолько смежен со сверхъестественным, что каждая сила первого управляема оттуда.

Себасто. О, что за сосуд красноречия, как вместительны ваши слова, о ученейший и громогласный мессер Корибант!

Корибант. К вашим услугам.

Себасто. Но разрешите перейти к нашей теме и не прерывайте.

Корибант. Ну, что ж!

Саулино. Ничего нет ближе и родственнее истине, чем наука, которую мы должны разделить сообразно тому, как она делится сама в себе, на два рода: высший и низший. Первый — стоит над сотворенной истиной и есть сама истина, несотворенная и являющаяся причиной всего, ибо только через нее истинные вещи истинны, и все, что есть, поистине есть такое, какое есть. Второй род — есть истина низшая, которая не делает вещей истинными и не есть вещи истинные, но зависит от вещей истинных или произведена, образована и получает знание о них не по истине, но по образу и подобию. Поэтому в нашем уме, где имеется знание о золоте, не находится золото по истине, но только по образу и подобию золота.

Итак, существует один род истины, который есть причина вещей и находится над всеми вещами, и другой род, который находится в вещах и свойственен вещам, и третий, последний, который идет после вещей и от вещей.

Первая истина называется причиной, вторая — вещью, третья — познанием.

Истина первого рода в мире идеальных прообразов обозначается посредством одного из сефиротов; второго рода истина находится на первом престоле, где над нами высится небесный полюс; истина третьего рода находится на названном престоле, совсем близко от телесного неба, откуда изгнана Большая Медведица, и влияет на наши мозги, где находятся невежество, глупость, ослиность.

Таким образом, раз действительная и природная истина исследуется посредством истины понятийной, а вторая имеет первую объектом, первая же при посредстве своего образа имеет вторую в качестве субъекта, то необходимо, чтобы к местопребыванию второй истины была близка первая и соединена с ней.

Себасто. Вы говорите прекрасно о том, что согласно порядку природы, истина и невежество, или ослиность, весьма близки, так же как бывают часто соединены объект, действительность и возможность. Но теперь объясните, почему вы считаете более соединенными и смежными к истине невежество, или ослиность, чем науку, или познание: ведь невежество и глупость не могут быть близкими и как бы сообитателями истины; скорее они должны быть от них отделены на огромное расстояние, потому что они должны быть соединены с заблуждением как вещи, принадлежащие противоположному порядку. 

Саулино. Так как мудрость, созданная без невежества или глупости и, следовательно, без ослиности, которая их обозначает и с ними тождественна, не может прямо постигнуть истину, то необходим поэтому посредник; ибо как в посредствующем действии сходятся крайности или концы, объект и возможность, так в ослиности сходятся вместе истина и познание, называемое нами мудростью.

Себасто. Укажите кратко основание этого.

Саулино. Ведь наше знание есть незнание, ибо оно не есть знание какой-нибудь вещи и не восприятие какой-нибудь истины, так как если в нее, в истину, и есть какой-нибудь вход, то он есть только через дверь, открываемую невежеством, которое есть одновременно путь, привратник и дверь. Но если мудрость познает истину через невежество, то, следовательно, через глупость и, следовательно, через ослиность. Отсюда и вытекает, что если кто обладает таким познанием, тот подобен ослу и причастен идее ослиности.

Себасто. Но докажите правильность ваших положений, потому что я хочу принять все выводы, ибо считаю, что если кто невежествен, то, поскольку он невежествен, он глуп, и что глупец, поскольку он глуп, есть осел, и что таким образом всякое невежество есть ослиность.

Саулино. Одни достигают созерцания истины посредством обучения и рационального познания, силою действенного ума34, который входит в дух, возбуждая там внутренний свет. Но такие редки, почему поэт и говорит:

«Мало есть тех, кого пылкая доблесть возносит в эфир».

Другие обращаются туда и пытаются дойти путем невежества. Из них некоторые охвачены тем, что называется невежеством простого отрицания: они не знают и не намереваются знать; некоторые же охвачены тем, что зовется невежеством порочной склонности: эти, чем меньше знают, будучи пропитаны ложными сведениями, тем больше думают, что они знают; и чтобы узнать истину, им нужна двойная работа: сбросить одни привычки и приобрести противоположные им другие.

Третьи идут путем, который прославлен как божественное достижение. И среди них есть такие, которые, не говоря о знании и не думая о нем и кроме того пользуясь доверием других, самых невежественных, поистине учены, дойдя до указанной выше прославленной ослиности и безумия. И из них некоторые суть по природе ослы, как те, кто, шествуя со своим собственным светом ума, отрицает посредством света чувства и разума всякий свет разума и чувства. Некоторые же идут, или, лучше сказать, дают себя вести, при свете фонаря веры, отдавая ум в плен тому, кто садится на них и, занимая это прекрасное место, направляет и ведет их. Они-то поистине те, кто не может сбиться с пути, потому что идут, пользуясь не собственным обманчивым разумением, но непогрешимым светом наивысшего ума. Именно эти люди поистине пригодны и предназначены к тому, чтобы достигнуть Иерусалима блаженства и непосредственного созерцания божественной истины, ибо на них восседает тот, кто один только и может вывести их. 

Себасто. Так-то, значит, различаются виды невежества и ослиности и так постепенно происходит, что ослиность сподобилась стать необходимой и божественной добродетелью, без которой погиб бы мир и благодаря которой весь мир спасен.

Саулино. Выслушайте по этому поводу мое мнение о следующем, более частном вопросе. То, что воссоединяет наш ум, пребывающий в мудрости, с истиной, являющейся объектом умопостигаемым, есть, по учению каббалистов и некоторых мистиков-теологов, один из видов невежества; другой его вид — это учение пирронистов, воздерживающихся от всякого суждения, и тому подобных скептиков; еще один вид — учение христианских богословов, среди которых Тарсиянин тем больше превозносит невежество, чем больше оно, по мнению всех, считается великим безумием. В силу первого вида незнания — всегда отрицают, почему он и называется отрицающим незнанием, которое никогда не осмеливается утверждать. Второй вид незнания состоит в постоянном сомнении; тут никогда не осмеливаются определять или уточнять. При третьем виде незнания все принципы можно признавать, одобрять и с некоторыми аргументами высказывать, без всякой доказательности и очевидности. Первое незнание представляется в виде юного осла, беглеца и бродяги; второе незнание — в виде ослицы, которая стоит, уставясь между двух путей, откуда никогда не сойдет, не имея возможности решить, по какому из двух ей лучше направить шаги свои; третье невежество представляется в виде ослицы со своим осленком, которые несут на спине спасителя мира; здесь, согласно учению святых докторов, ослица есть образ иудейского народа, а ее осленок — образ языческого народа, подобно тому как дочь - христианская церковь есть порождение матери-синагоги; и тот и другой народ принадлежит к одному и тому же племени, происходя от отца верующих Авраама. Эти три вида незнания, как три ветви, сводятся к одному стволу, на который в качестве прообраза влияет ослиность и который укреплен и возрос на корнях десяти сефиротов.

Корибант. Какие прекрасные мысли! Это не риторические доводы, не софизмы, не вероятные общие места, но неопровержимые доказательства; из них следует, что осел не столь низкое животное, как обычно полагают, но весьма героичен и божествен.

Себасто. Нет необходимости слишком утомлять вас, Саулино, требуя дальнейших доказательств того, о чем я у вас спрашивал и что вы доказали. Ведь вы удовлетворили Корибанта, да и выставленные вами средние термины умозаключения легко удовлетворят всякого внимательного и понимающего слушателя. Но прошу вас, растолкуйте мне, что значит мудрость, состоящая в незнании и ослиности второго вида, то есть на каком основании участниками ослиности являются пирронисты, воздерживающиеся от суждения, и другие академические философы. Я ведь не сомневаюсь в первом и третьем видах ослиности, которые сами в высшей степени высоки и далеки от смысла и совершенно ясны, благодаря чему нет человека, который не мог бы распознать их. Саулино. Скоро я перейду к вашему вопросу; но мне хочется, чтобы вы сначала обратили внимание на то, что первая и третья формы глупости и ослиности некоторым образом совпадают и поэтому они одинаково зависят от начала непостижимого и неизреченного для образования того познания, которое есть дисциплина дисциплин, наука наук и искусство искусств. О нем я хочу сказать вам, каким образом с малым усердием и даже без такового и без всякого усилия всякий, кто захочет и кто обратится к нему, мог и может стать способным к его усвоению. Святые христианские доктора и ясновидящие, озаренные божественным светом раввины увидели и усмотрели, что гордые и самонадеянные светские мудрецы, которые имели доверие к собственному уму и с дерзким и надутым самомнением имели смелость подняться к знанию божественных тайн и скрытых свойств божества, были приведены в замешательство и рассеяны, подобно строителям вавилонской башни, сами себе преградив проход, отчего стали менее способными к божественной мудрости и к созерцанию вечной истины. Что же сделали, какую позицию заняли святые христианские доктора и раввины? Они перестали двигаться, сложили или опустили руки, закрыли глаза, изгнали всякое собственное внимание и изучение, осудили всякую человеческую мысль, отреклись от всякого естественного чувства и в конце концов уподобились ослам. И те, которые не были ими раньше, преобразились в этих животных, подняли, расширили, навострили, удлинили и украсили уши и все силы души направили и объединили для того, чтобы только слушать, внимать и верить, как тот, о ком сказано: «По одному слуху обо мне повинуются мне».

Сосредоточив и связав на этом свои растительную, чувственную и разумную способности, стянувши пять пальцев в одно копыто, они уже не могли, как Адам, протянуть руки и сорвать запретный плод с древа познания, в силу этого они были лишены плодов древа жизни, или (это сравнение имеет тот же смысл) они не могли протянуть руки, чтобы похитить подобно Прометею, небесный огонь у Юпитера и зажечь им свет разума. Таким образом, наши божественные ослы, лишенные собственных чувств и страстей, начинают понимать так, как если бы им через уши внушено было откровение богов или их заместителей, и, следовательно, руководствоваться лишь данным им законом. Они повертываются направо или налево, следуя только уроку или указанию, которые им даются вожжой и уздой на их шее или морде, и идут лишь тогда, когда их погоняют. У них увеличились губы, укрепились челюсти, утолстились зубы для того, чтобы любая поставленная перед ними еда — твердая, колючая, терпкая, труднопереваримая — была пригодна для их неба. Поэтому они удовлетворяются более грубым кормом, чем любое животное, пасущееся на земле; и все это ради того, чтобы придти к самой жалкой приниженности, благодаря которой они становятся способными на самую великолепную восторженность, близкую к той, о которой сказано: унижающий себя возвышен будет.

Себасто. Но я хотел бы понять, как эта скотина может различать, кто на нее садится: бог или дьявол, человек или другое животное, не очень большое или малое, если наиболее определенная вещь, которую сия скотина может знать, это то, что она — осел и хочет быть ослом, и не может претендовать на лучшую жизнь и иметь привычки лучшие ослиных, и не должна ожидать лучшего конца, чем ослиный, и ей невозможно, неуместно и недостойно иметь иную, не ослиную славу?

Саулино. Верен тот, кто не позволяет, чтобы пытались сделать больше возможного; он знает свое, он держит и поддерживает свое посредством своего же, и это у него не может быть отнято. О, святое невежество, о, божественная глупость, о, сверхчеловеческая ослиность! С каким восхищением глубокий и созерцательный Дионисий Ареопагит в послании к Кайю утверждает, что незнание есть совершенннейшее знание, желая выразиться в том смысле, что ослиность есть божественность. Ученый Августин , сильно опьяненный этим божественным нектаром, в «Речах к самому себе» свидетельствует, что незнание скорее, чем знание, ведет его к богу и наука в большей степени, чем незнание, влечет его к гибели. Образно поясняя свою мысль, он говорит, что спаситель мира вошел в Иерусалим ногами и стопами ослов, мистически обозначая в этой воинствующей церкви то, что оправдывается в торжествующем граде; как говорит пророк-псалмопевец: «Не на силу коня смотрит он, не к быстроте ног человеческих благоволит».

Корибант. Добавь со своей стороны: «но надеется на силу и ноги ослицы и ее родного осленка».

Саулино. Однако, желая показать вам, что только благодаря ослиности мы можем стремится к сей высокой дозорной башне, я хочу разъяснить, что невозможно лучшее созерцание, чем то, которое отрицает всякую науку, всякое понимание и суждение об истине. Таким образом, высшее познание есть определенное убеждение, что ничего нельзя знать и ничего неизвестно и, следовательно, можно познать о себе лишь то, что нельзя быть чем-либо иным, кроме осла. К этому выводу пришли сократики, платоники, воздерживающиеся от суждения скептики, пирронисты и тому подобные люди, у которых уши не столь малы, губы не так тонки и хвосты не так коротки, чтобы они сами не видели их у себя.

Себасто. Прошу вас, Саулино, сегодня не продолжать дальше выяснение этого; ведь для настоящего момента мы усвоили достаточно; кроме того я вижу, что наступило время обеда, а тема требует длительного обсуждения. Поэтому не угодно ли будет вам (если этого пожелает и Корибант) снова встретиться завтра для дальнейшего уяснения вопроса. Я же приглашу Онорио, который помнит, что он был ослом, и поэтому всецело предан пифагореизму; кроме того он имеет свои серьезные соображения, благодаря которым, может быть, станут для нас приемлемы некоторые его положения.

Саулино. Это было бы хорошо, и я хотел бы этого, так как он облегчит мне труд.

Корибант. Я также присоединяюсь к этому мнению. Однако уже наступил час, когда я должен отпустить своих учеников, чтобы они возвратились в свои дома, к своим ларам39. Но если угодно, до тех пор пока этот вопрос не будет разрешен нами, я согласен ежедневно встречаться здесь с вами в эти часы.

Саулино. И я буду поступать так же.

Себасто. Ну, в таком случае до свидания!

 

Конец первого диалога