Аврора

или утренняя заря в восхождении

ГЛАВА X

О ШЕСТОМ ИСТОЧНОМ ДУХЕ В БОЖЕСТВЕННОЙ СИЛЕ

Шестой источный дух в Божественной силе есть звук или звон, так что все в нем звучит и звенит; отсюда следует речь и различие всех вещей, а также голос и пение святых ангелов; и от него зависит образование всякого цвета и красоты, а также и небесного царства радости.

2. Теперь ты спросишь: что есть звук и звон, или как берет этот дух свой источник и начало? Заметь: все семь духов Божиих рождаются друг в друге, один непрестанно порождает другого, и никто не бывает первым, как и никто последним: ибо последний таким же образом порождает первого, как первый второго, третьего, четвертого, и так до последнего.

3. Если же один из них называется первым или вторым, и так далее, то, глядя на то, кто из них бывает первым при образовании и сложении твари. Ибо они все семь одинаково вечны, и ни один не имеет, ни начала, ни конца: и из того, что семь качеств непрерывно порождают друг друга, и ни одно не бывает вне прочих, следует, что есть единый, вечный, всемогущий Бог.

4. Ибо когда что-либо рождается из Божественного существа и в Божественном существе, то оно бывает, образовано не одним только духом, но всеми семью: и когда такая тварь, подобная всему существу Божию, повредится, восстанет и зажжет себя в одном из источных духов, то она зажжет не одного только духа, но все семь.

5. Потому такая тварь бывает мерзостью пред всецелым Богом и пред всеми его тварями, и должна пребывать в вечной вражде и позоре пред Богом и всеми тварями.

6. Теперь заметь: звук или меркурий берет свое начало в первом, то есть, в терпком и твердом качестве.

7. Заметь в глубине: твердость есть родник звука; но она не может породить его одна, и бывает лишь его отцом, мать же его весь салиттер; иначе, если бы твердость была одна и отцом и матерью звука, то и твердый камень также должен был бы звенеть: однако он издает лишь шум или стук, как бы некое семя или начало звука, что он действительно и есть.

8. Но звон или голос восходит в молнии, в самой средине или средоточии ее, там, где свет рождается из зноя, когда восходит молния жизни.

9. Заметь, как это происходит: когда терпкое качество трется с горьким, так что в сладкой родниковой воде восходит зной, то зной зажигает сладкую родниковую воду подобно молнии; и эта молния есть свет, и он проникает в зное в горькое качество, где молния распределяется по всем силам.

10. Ибо в горьком качестве все силы разделяются; и оно принимает молнию света, как бы жестоко пугаясь, и в трепете и испуге своем устремляется в терпкое и твердое качество, и бывает телесно пленено там. И горькое качество бывает теперь чревато светом, и дрожит в терпком и твердом качестве, и мечется в нем, и бывает пленено в терпком (твердом) качестве, как в некоем теле.

11. И когда теперь духи приходят в движение и хотят говорить, то твердое качество принуждено раздаться: ибо горький дух со своею молнией расторгает его; и тогда оттуда исходит звук, и бывает, чреват всеми семью духами; и они разделяют слово, как оно было определено в средоточие, то есть, в средине окружности, когда оно было еще в совете семи духов.

12. И потому семь духов Божиих создали тварям рот, чтобы, когда они захотят говорить или издавать звуки, им не приходилось сначала разрываться; и потому, все жилы и силы или неточные духи проходят в языке, чтобы звук или голос исходил кротко и приятно.

13. Заметь здесь особенно смысл и тайну: когда в зное восходит молния, то прежде всех воспринимает ее сладкая вода, ибо в ней молния становится сияющей; когда вода воспримет молнию, то есть, рождение света, то она пугается, и, будучи такой жидкой и мягкой, отступает вся в трепете, ибо в свет восходит зной.

14. Когда же теперь терпкое качество, которое весьма холодно, примет в себя зной и молнию, то оно пугается, как если бы разразилась гроза: ибо, когда зной и свет вступают в жестокий холод, то они производят яростную молнию, весьма яркую и огнецветную. Эта молния возвращается вспять, и сладкая вода принимает ее, и восходит в этой яростности, и в этом восходе и испуге она превращается в зеленый или небесно-голубой цвет, и дрожит по причине яростной молнии. Молния же сохраняет в самой себе свою ярость, и отсюда возникает горькое качество или горький дух, который восходит теперь в терпком качестве, и зажигает его твердость своим яростным источником; и свет или молния высыхает в твердости, и сияет ярко, гораздо светлее, нежели блеск солнца.

15. Но она бывает пленена в терпком качестве, так что пребывает телесно, и должна вечно светить так; и молния дрожит в этом теле, как бы в состоянии яростного восхождения, и этим непрестанно и вечно возбуждаются все качества. И молния огня в свете непрестанно дрожит так и ликует, и сладкая вода непрестанно укрощает ее так, а твердость всегда бывает тем телом, которое ее заключает и иссушает. И это возбуждение в твердости и есть звук или виновник звучания; свет же или молния создает звонкость, а сладкая вода делает ее кроткою, так что ею можно пользоваться для различения речи.

16. Заметь здесь еще яснее рождение горького качества: начало горького качества бывает, когда молния жизни восходит в зное в терпкое качество. И когда таким образом молния огня, в смешении воды, проникает в терпкое качество, то дух огневой молнии схватывает терпкого и твердого духа; и оба вместе они суть буйный, жестокий, яростный источник, бушующий и свирепо рвущийся, подобно пылающей, жестокой ярости. Я ни с чем не могу сравнить его, как только с ударом грома, когда сначала низвергается на землю яростный огонь, и ослепляет людям зрение: этот яростный огонь бывает того же рода, как и сочетание этих двух духов.

17. Теперь заметь: когда эти духи, огневой и терпкий, борются между собою, то терпкий дух создает жестокую, твердую и холодную терпкость, а огневой ужасающую, яростную жгучесть. Восхождение же этой жгучести и терпкости производит некоего дрожащего, яростного, ужасающего духа, который неистовствует и бушует, как если бы хотел растерзать Божество.

18. Но ты должен понять это в точности: таково бывает происхождение качества в самом себе; но посреди своего восхождения этот яростный дух бывает пленен в сладкой воде, и укрощен ею; тогда его яростный источник превращается в дрожащий, горький и зеленоватый цвет, подобный зеленоватой тьме, и сохраняет в себе род и свойство всех трех качеств, а именно: огневого, терпкого и сладкого, и из этих трех возникает четвертое качество — горькое.

19. Ибо от огневого качества дух становится дрожащим и жгучим; и от терпкого он становится жестоким, терпким, твердым и телесным, так что пребывает прочно; от сладкого же он становится кротким, и яростность превращается в кроткую горечь; теперь он пребывает в роднике семи духов Божиих, и непрестанно помогает в рождении шести прочих духов.

20. Пойми это точно: он в той же мере порождает своего отца и свою мать, как отец и мать порождают его: ибо, родившись телесно, он теперь с терпким качеством непрестанно вновь порождает огонь, и огонь порождает свет, и свет есть молния, непрестанно вновь порождающая жизнь во всех источных духах, и духи получают от нее жизнь, и непрестанно вновь порождают друг друга.

21. Но здесь ты должен узнать, что дух не может породить другого один, и двое их также не могут этого сделать; но рождение духа состоит в действии всех семи духов: шестеро их всегда порождают седьмого, и если бы недоставало одного, то не было бы и другого.

22. Если же я называю здесь иногда только двух или трех при рождении духа, то я поступаю так ради моей собственной слабости: ибо я не могу вынести их зараз все семь в их совершенстве, в моем поврежденном мозгу. Я вижу их поистине все семь; но когда я углубляюсь в созерцание их, то в среднем роднике, там, где рождается дух жизни, восходит дух, который либо поднимается выше себя, либо опускается ниже, и не может постичь духов Божиих все семь одною мыслью или зараз, но лишь частично.

23. Каждый дух имеет свой собственный источник, хотя он и порождается прочими; так и разумение человека: хотя он и имеет в себе родник всех семи духов, однако когда дух восходит в каком-нибудь источнике, то человек в этом восхождении всего отчетливее постигает источных духов именно этого источника, ибо в них этот дух образуется всего сильнее; ибо даже и в Божественной силе дух не проходит в своем восхождении зараз сквозь все семь духов: хотя он и возбуждает их зараз все семь, когда восходит, однако бывает пленен при своем восхождении, так что должен отложить свое великолепие, и не может торжествовать над всеми семью. [„В этом существо чувств и мыслей: иначе, если бы мысль могла чрез средоточие природы пройти сквозь все образы, то была бы свободна от уз природы".]

24. Так и в человеке: когда восходит неточный дух, то он возбуждает всех других, и видит всех других; ибо он восходит в среднем роднике сердца, где в зное загорается молния света, и где дух, восходя в этой молнии, проницает взором всех духов. Но в нашей поврежденной плоти это бывает лишь как блистание в грозе: ибо если бы я мог в плоти моей объять молнию, которую я хорошо вижу и познаю, какова она есть, то я мог бы и просветить ею мое тело [„из молнии приходит свет величества"], и оно не было бы более похоже видом на животное тело, но на ангелов Божиих.

25. Но послушай, друг, подожди еще немного, и отдай животное тело в пищу червям: когда же всеединый Бог возжет семь духов Божиих в поврежденной земле, и тот салиттер, который ты сеешь в землю, окажется, невосприимчив к огню, то в твоем отшествии отсюда твои неточные духи снова взойдут в том самом салиттере, который ты посеял, и будут ликовать в нем, и вновь станут телом. Кто же окажется восприимчив к возженному огню семи духов Божиих, тот останется в нем, и его неточные духи будут восходить в адской муке, что я докажу ясно в своем месте.

26. Я не могу описать тебе все Божество в одном круге; ибо оно неизмеримо, но не непостижимо для духа, пребывающего в любви Божией; он хотя и постигает Его, но лишь частично: поэтому охватывай одно за другим, и ты увидишь целое. В настоящем повреждении мы не можем подняться выше такового откровения; и высшего не заключает, сей мир, ни в начале своем, ни в конце. [„И я также желал бы увидать нечто высшее в сем моем скорбном рождении, чтобы утешился больной мой Адам; но я озираюсь во всем мире, и ничего не могу отыскать: все больно, хромо и в язвах, а к тому же слепо, глухо и немо".]

27. Я прочел много писаний высоких учителей, в надежде найти в них основу и истинную глубину; но я ничего не нашел, кроме полумертвого духа, томящегося по здоровье, и однако, не могущего по своей великой слабости прийти в совершенную силу.

28. И вот я все еще стою, подобно жене, мучающейся родами, и ищу совершенной услады, но нахожу лишь восходящее благоухание, и дух познает в нем, какая сила таится в настоящей усладе, и временно услаждается в своей болезни этим совершенным благоуханием, пока не придет истинный самарянин, и не перевяжет ему его раны, и не исцелит их, и не отведет его в вечную гостиницу: тогда он насладится также и совершенным вкусом.

29. Эту траву, о которой я говорю здесь, что ее благоуханием услаждается дух мой, знает не всякий крестьянин, также и не всякий ученый, ибо она столь же неведома первому, как и второму: хотя растет она и во всяком саду, однако в иных садах бывает совсем поврежденной и злою, чему виною качество почвы. Потому и не знают ее, и даже дети с этой тайны едва знакомы с этой травою, хотя познание ее ценилось высоко от начала мира.

30. Хотя в иных и пробивался источник, однако, вслед за ним вторгалась гордость и повреждала все; он тотчас же не хотел больше писать на родном языке, воображая, что это будет слишком детски, и что ему надо заявить себя на более важном языке, и тогда мир узнает, какой он большой человек; таким образом, он ради своей выгоды все равно что утаивал свое знание, и залеплял глубокомысленными чуждыми названиями, чтобы его не узнали; таким негодным животным бывает дьявольское тщеславие.

31. Но ты, простая мать, порождающая в сей мир всех детей, которые потом в восхождении своем стыдятся тебя, и презирают тебя, хотя все же они твои дети, и ты породила их, слушай: так говорит Дух, восходящий в семи духах Божиих, Отец твой: не унывай, вот Я крепость твоя и сила твоя, Я налью тебе сладостного напитка в старости твоей.

32. Так как все дети твои презирают тебя, которых ты родила и вспоила в юности их, и не хотят заботиться о тебе в глубокой старости твоей, то Я утешу тебя, и дам тебе в глубокой старости твоей юного сына; он останется в доме твоем, во все время жизни твоей и будет заботиться о тебе и утешать тебя, вопреки всему неистовству и бушеванию гордых детей твоих.

33. Теперь заметь далее о меркурие, звуке или звоне. Все качества берут свое первоначальное происхождение в средине: разумей, там, где рождается огонь; ибо там же восходит и молния жизни всех качеств, и пленяется в воде; так что сохраняет свое сияние; затем высыхает в терпкости, так что остается телесной, и ярко сияет.

34. Заметь здесь: зажги кусок дерева, и ты увидишь тайну: огонь загорается в твердости дерева, и это будет терпкий, твердый источник, источник Сатурна, делающий дерево твердым и грубым. Однако свет, то есть, молния, держится не в твердости, иначе и камень мог бы гореть, но свет держится в соке дерева, то есть, в воде. Огонь сияет светлым пламенем, пока в дереве есть сок; когда же сок в дереве истреблен, то светлое пламя погасает, и дерево становится раскаленным углем.

35. Теперь смотри: яростность, вспыхивающая в свете, состоит не в воде дерева; но когда зной восходит в твердости, то рождается молния, и она сначала пленяется соком в дереве, и от этого вода становится сияющей; яростность же или горечь рождается посреди твердости и зноя в молнии, где и пребывает; и куда достигает молния, то есть, пламя огня, туда достигает также и ярость горечи, которая есть сын твердости и зноя.

36. Но ты должен ведать ту тайну, что горечь уже заранее содержится в дереве; иначе яростная горечь не рождалась бы так молнийно в природном огне.

37. Ибо как рождается тело огня при зажигании дерева, подобным же образом рождается и дерево в земле и над землею.

38. Но если бы яростность рождалась в сияющем свете, то она, конечно достигала бы так же далеко, как и блеск света; но это не бывает так; на самом же деле молния есть мать света, ибо молния рождает из себя свет; и она есть отец ярости, ибо ярость пребывает в молнии, как семя в отце; и эта же молния порождает также и звук или звон.

39. Когда молния исходит из твердости и зноя, то твердость производит в ней стук, а зной производит звон; и свет в молнии делает звон этот ясным, а вода кротким, а терпкость или твердость пленяет его в себе и иссушает, так что он становится телесным духом во всех качествах. Ибо каждый из семи духов Божиих чреват всеми семью духами, и все они один в другом, как единый дух, и ни один не бывает вне другого; однако таково рождение их в самих себе, и так рождает один другого в себе и чрез себя, и это рождение протекает так от вечности и до вечности.

40. Здесь я хочу предупредить читателя, чтобы он правильно рассматривал Божественное рождение. Ты не должен думать, будто один дух стоит возле другого, подобно как ты видишь звезды на небе одну возле другой; нет, но все семь они друг в друге, как единый дух; как ты можешь видеть это на человеке: у него много разных мыслей от действия семи духов Божиих, которые сплачивают внутри его тело; но ты должен признать (если ты только не безрассуден), что каждый член в целом теле обладает силою другого.

41. Но в каком качестве пробуждаешь ты духа, и призываешь к качествованию, сообразно тому качеству восходят также и мысли, и управляют умом. Пробуждаешь ли ты духа в огне, в тебе вскипает тогда горький и жесткий гнев: ибо как скоро огонь бывает зажжен, а это происходит в твердости и яростности, так закипает в молнии горькая яростность.

42. Ибо когда ты в теле твоем восстаешь против чего-либо, будь то против любви или гнева, ты зажигаешь качество того, против чего ты восстал, и оно горит в твоем сплоченном воедино духе: но тот же неточный дух пробуждается и в молнии. Ибо когда ты на что-либо смотришь, что тебе не нравится, или что тебе враждебно, то ты вздымаешь, родник своего сердца, как если бы взял камень и ударил по огниву; и если искра западает в сердце, то загорается огонь; сначала он тлеет, но если ты еще сильнее возбудишь родник сердца, то это как если бы ты стал раздувать огонь, пока не разгорится пламя; тогда пора гасить, иначе огонь возрастет, и начнет жечь и поедать и вредить ближним своим.

43. Ты скажешь теперь: как же погасить зажженный огонь? Слушай: в тебе есть сладкая родниковая вода, полей ее на огонь, и он погаснет; если же ты оставишь его гореть, то он истребит у тебя сок во всех семи источных духах, так что ты иссохнешь; когда же это случится, ты станешь обугленною головнею и кочергою адского пожара, и тебе не будет помощи вовеки.

44. Когда же ты смотришь на что-либо, что тебе любо, и пробуждаешь духа в сердце, то зажигаешь в сердце огонь, горящий сначала в сладкой воде, как рдеющий уголь. И пока он тлеет, он бывает в тебе только кротким желанием, и не сжигает тебя; но если ты еще сильнее возбудишь свое сердце, и зажжешь сладкий источник, так что он станет горящим пламенем, то ты зажжешь и всех источных духов: тогда все тело горит, и огонь передается устам и рукам.

45. Этот огонь всего вреднее, и больше всего причинил гибели от начала мира, и его очень трудно погасить: ибо, когда он бывает зажжен, то горит в сладкой воде, в молнии жизни, и должен быть погашен горечью; а горечь лишь жалкая вода, и гораздо больше огонь, нежели вода. И потому душа бывает очень печальна, когда человек должен покинуть то, что горит в его любовном огне, в сладкой родниковой воде.

46. Но надлежит тебе видеть, что ты сам свой господин в управлении твоею душою: никакой огонь не восходит в окружности твоего тела и духа, если ты сам не возбудишь его. Правда, что все духи твои кипят в тебе, и восходят в тебе, и что один дух, конечно, имеет в тебе всегда большую власть и силу, нежели другой; ибо если бы в одном человек - в правление духов было как в другом, то у нас у всех была бы одна воля и один образ; но они все семь находятся во власти твоего сплоченного воедино духа, каковой дух зовется душою. [„Она заключает в себе первое Начало, дух, душа — второе, и дух звезд в стихиях — третье, именно сей мир.]

47. И когда восходит огонь в одном из источных духов, то это не бывает скрыто от души, и она может тотчас же пробудит других источных духов, противоположных зажженному огню, и погасит его. Если же огонь становится слишком силен, то у нее есть своя тюрьма, куда она может заключить зажженного духа, а именно в твердое терпкое качество; и другие духи принуждены быть его тюремщиками, пока не пройдет его гнев и не погаснет огонь.

48. Заметь, как это бывает: когда неточный дух слишком сильно влечет тебя к какой-нибудь вещи, противной законам природы, то ты должен отвести от нее глаза; если это не помогает, то возьми этого духа и брось его в тюрьму: это, значит, отврати сердце твое от временного сладострастия, от обжорства и пьянства, от богатств сего мира, и подумай, что сегодня день кончины твоего тела; отвратись от развратной пышности мира, и усердно воззови к Богу, и предайся Ему.

49. Если ты так поступишь, то мир станет ругаться над тобою, и ты будешь безумцем в глазах его: неси с терпением этот крест, и не отпускай назад из тюрьмы заключенного духа, и уповай на Бога, Он возденет на тебя венец Божественной радости.

50. Если же дух снова вырвется у тебя из тюрьмы, то посади его туда обратно, борись с ним, пока ты жив; если ты достигнешь хотя бы лишь того, что он не воспламенит в тебе родника твоего сердца (от чего душа твоя стала бы сухою головнею), и что каждый источник сохранит еще свой сок ко дню твоего отшествия отсюда, то вожженный огонь не повредит тебе в Последний день, и не пристанет к духам сока, но после этой горестной скорби будешь ты в воскресении ликующим ангелом Божиим.

51. Теперь ты, может быть, скажешь: разве также и в Боге есть сопротивность между духами Божиими? Нет; хоть я и показываю здесь строгое рождение их, как строго и сурово рождаются духи Божие, причем каждый может уразуметь великую строгость Божию, однако из этого не следует, чтобы между ними было несогласие.

52. Ибо таково лишь самое внутреннее и глубочайшее рождение в ядре, чего никакая тварь в теле не может постигнуть; но в молнии, где рождается сокровенный дух, там это постигается: ибо он рождается таким же образом и в той же силе.

53. Мне же отверзаются врата моей души, так что я могу видеть и познавать это; иначе оно, конечно, оставалось бы сокрытым от меня до дня воскресения из мертвых, как и было сокрыто от всех людей от начала мира; но я предоставляю в этом действовать Богу.

54. В Боге все духи ликуют, как единый дух, и один дух непрестанно укрощает и любит другого, и нет ничего, кроме одной только радости и веселья; но строгое рождение их, совершающееся в сокровенном, должно происходит так; ибо так рождается жизнь и разум и всеведение, и это есть вечное рождение, не бывающее никогда иначе.

55. Ты не должен думать, будто в небе одно только некое тело рождается так, которое, пред всем другим, зовется Богом: нет, но вся Божественная сила, которая сама есть небо и небо всех небес, рождается так, и зовется Богом Отцом; из Него рождены вот, святые ангелы, и они живут в этой силе, и дух всех ангелов в теле их непрестанно и вечно рождается так, а равно также и дух всех людей.

56. Ибо мир сей так же принадлежит к телу Бога Отца, как и небо; но духи в пространственности мира сего зажжены были царем Люцифером в его восстании, так что все в сем мире является как бы полуисчахшим и полумертвым: потому и мы, бедные люди, столь жестоко ослеплены и живем в великой опасности.

57. Но ты не должен думать поэтому, будто небесный свет совсем погас в источных духах Божиих в сем мире; нет, это только темнота, которой мы не можем постигнуть нашими поврежденными глазами; но если Бог удалит темноту, парящую над светом, и у тебя открылись бы глаза, то ты увидал бы также и здесь на месте, там, где ты стоишь, сидишь или лежишь в твоей горниц, дивное лицо Божие и все небесные врата. Тебе не надо было бы сначала поднимать глаза твои к небу, ибо написано: „близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем" (Второз. 30,14; Римл. 10,8).

58. Так близок к тебе Бог, что рождение Святой Троицы совершается также и в сердце твоем; все три лица рождаются в сердце твоем, Бог Отец, Сын и Дух Святой.

59. Если теперь я пишу здесь о средоточии или средине, что родник Божественного рождения помещается в средине, то я не хочу этим сказать, что в небе есть отдельное место или отдельное тело, где восходит огонь Божественной жизни, из которого семь духов Божиих исходят во всю глубину Отца; но я говорю по телесному, или ангельскому или человеческому образу, ради неразумия читателя, о том роде и образе, как образованы ангельские твари, и как то в Боге бывает повсюду.

60. Ибо ты не можешь назвать ни одного места ни в небе, ни в сем мире, где бы Божественное рождение совершалось не так, будь то в ангеле, или в святом человеке, или вне их. Где неточный дух в Божественной силе получает побуждение, безразлично в какой это произойдет области (только не в дьяволах и не во всех безбожных осужденных людях), там уже налицо и родник Божественного рождения, там уже и все семь источных духов Божиих, как если бы ты очертил пространственный тварный круг, и имел бы в нем особо все Божество; как рождается оно в твари, так совершается рождение и во всей глубине Отца, во всех концах и во всех вещах.

61. И таким-то образом Бог есть всемогущий, всеведущий, всевидящий, всеслышащий, всеобоняющий, всевкушающий, всеосязающий Бог, вездесущий и испытующий сердца и почки тварей. И таким образом владеет Он небом и землею; и таким образом принуждены все дьяволы, вместе со всеми безбожными людьми, быть вечно его пленниками и терпеть в поврежденном ими в месте их обитания и зажженном салиттере вечную муку, а также вечный срам и позор.

62. Ибо все дивное лицо Божие, вместе со всеми святыми ангелами, будет вечно сиять над ними и под ними, и со всех стороне возле них, в красоте, славе и ясности; и все святые ангелы, вместе со всеми святыми людьми, будут вечно ликовать над ними и под ними и возле них, и от великой радости, любви и веселья будут петь о святости Божией, о своем царственном правлении, о блаженных плодах небесных произрастаний; и это пение раздастся на множество голосов, по качеству семи духов Божиих.

63. Напротив, дьяволы со всеми безбожными людьми заключены будут в ад, где будет кипеть и восходить адский смрад; и адский огонь и холод, и адская горечь будут вечно гореть в их теле, как и в их области, по роду и образу возженных духов Божиих. Да, если бы еще можно было им запрятаться в какую-нибудь дыру, чтобы гневное лицо Божие не касалось их, то они еще были бы довольны и не были бы вынуждены выносить вечный срам и позор.

64. Но нет для них помощи, и мука их только возрастает; чем больше они сетуют на это, тем сильнее разгорается адская яростность; они принуждены лежать в аду, как мертвые кости, как опаленные овцы в огне; смрад их и мерзость грызут их, от срама они не могут поднять глаз: ибо они ничего не видят в своей области, кроме одного только строгого судьи, а над собою и со всех сторон видят вечную радость. [„Не то, что они ее постигают или видят, но они имеют в средоточии некое знание о том".]

65. И там вздохи и стоны, вопли и крики, и нет спасения; и у них словно непрерывный гром и блистание молний, ибо таково рождение возженных духов Божиих: 1) твердость порождает твердое, грубое, холодное и терпкое качество; 2) сладость томится, как тлеющий уголь, когда в дереве нет больше сока: он жаждет и нет ему услады; 3) горечь раздирает подобно жгучей чумной язве, и горька как желчь; 4) огонь жжет подобно яростной сере; 5) любовь стала враждою; 6) звук — ничем иным, как жестким стуком, подобно глухому треску огня, и как бы раскату грома; область 7-го тела есть дом печали. Пища их мерзость, и вырастает из яростности всех качеств. Увы! и въчно без конца так! времени нет для них; иной царь восседает на их престоле, и вершить вечно суд; они лишь подножие ног его.

66. О красота и наслаждение мира сего! о богатство и гордая пышность! о сила и власть! неправый суд твой и великая пышность со всеми наслаждениями твоими, все лежит теперь в куче и стало адским огнем. Объедайся теперь, опивайся и наводи себе им румяна и владычествуй в нем. О прекрасная богиня, как стала ты блудницею? срам и позор твой будут длиться вечно!

Дальше